Психотерапия в особых состояниях сознания. Ахмедов Т.И.
Обычное («бодрствующее») сознание характеризуется тем, что вы знаете, кто вы есть; чувство тождественности при таком сознании устойчиво и резко выражено. Любое отклонение от твердых Эго-границ — симптомы нарушения сознания, патоло¬гия. При приеме психотомиметиков границы эти нарушаются.
«В «нормальном», или обычном, состоянии сознания, — пишет другой известный исследователь С. Гроф, — индивидуум воспринимает себя существующим в определенных границах своего физического тела и его восприятие окружающего ми¬ра ограничено физическими определенными возможностями экетрарецепторов». При приеме психотомиметиков в некоторых случаях субъект переживает растворение своих обычных Эго-границ. Его сознание и самосознание расширяются до состоя¬ния, включающего другие индивидуумы и элементы внешнего мира.
Из этого У. Джеймс делает довольно смелый вывод: «Воз¬можно, — говорит он, — что некоторые из различий, которые мы проводим между собой и остальным миром, условны».
Редкие случаи «мистического» сознания (видение богов и т. п.) с появлением психотомиметиков стали обычным состоянием. У. Джеймс назвал эти состояния трансперсональным опытом. Он считал, что трансперсональный опыт позволяет предположить, что природа и механизм сознания более адекватно описываются в терминах современной физики (пространство — время; много¬мерность пространства), нежели в статических терминах (поняти¬ях) ортодоксальной психологии.
Это, в свою очередь, дало толчок для развития еще нескольких интересных идей, нашедших свое воплощение уже в наше время.
Например, биологическая обратная связь. Речь здесь идет о применении кибернетического понятия обратная связь к биологии. (Котел с термометром и термостатом — классический пример технической системы с обратной связью.) Прощупывая у себя, пульс, вы осуществляете обратную связь со своим организмом. Если человек располагает точной и конкретной информацией о физиологических процессах своего организма, он может сознательно управлять ими. Практика подтверждает, что тренированные люди способны одной только «силой мысли» управлять своими физиологическими процессами (температурой тела, артериальным давлением и т. п.).
Известно, что существуют произвольные и непроизвольные функции организма. При определенной тренировке эти различия исчезают: человек становится в состоянии контролировать как произвольные, так и непроизвольные свои функции. Этим, завершает свою мысль У. Джеймс, объясняются многие «чудеса» таинственного Востока.
У. Джеймс определил волю как сочетание внимания и «ве¬дения» (желания). Решающим в регуляции непроизвольных функций организма у тренированных людей является внима¬ние, а не желание. Желание может быть активным и пассивным. Пассивное желание — это определенное состояние сознания, в котором человек овладевает обратной биологической связью. Пассивное желание — это внимание без усилий. Сначала чело¬век при тренировке «старается» повысить температуру рук, потом он «старается не" стараться», а вот когда человек перестает «стараться», он овладевает секретом обратной биологической связи.
В жизни нас учат «добиваться цели», «стараться», «быть упорными», то есть добиваться того, чего мы хотим. Это не всегда полезно и эффективно. Пример — акт мочеиспускания (чем больше человек прикладывает для этого произвольных усилий, тем хуже получается).
Другая идея — джеймсовское понятие об активном и пассив¬ном «волении». Оно легло в основу современных практик медитации и аутогенной тренировки, которые мы будем разбирать в отдельных главах.
. Джеймс сравнивал сознание с течением реки. Сейчас принято трактовать сознание как ряд параллельных потоков. Концентрируясь на одном из этих потоков, можно целенаправленно изменять сознание.
Считалось, что сознание наполнено только мыслями, несущими в себе содержание (информацию). .Опыт медитации, отмечает У. Джеймс, показал, что изменение сознания способно менять не только содержание, но и форму мысли. Если человека можно научить управлять машиной, ставить диагноз, то точно так же он в состоянии научиться произвольно изменять и контролировать свое сознание.
Рассматривая гипноз как одну из форм особого состояния сознания, У. Джеймс использовал его в качестве инструмента исследования сознания. Можно, например, внушить отсутствие боли или галлюцинации. Кто в этом случае управляет сознанием? Прежде всего — гипнотизер. Но лабораторные исследования и клинические наблюдения показали, что отношения между гипнотизером и гипнотизируемым намного сложнее, чем могут показаться на первый взгляд. Прежде всего отношения этих двух людей, считал У. Джеймс, кооперативны. Другими словами, пациент верит гипнотизеру и поэтому готов следовать его внушениям. Сознаем ли мы при этом источник внушения? На этот вопрос он отвечает утвердительно. В какой-то мере мы находимся под гипнотическим воздействием рекламы, телевидения .
Гипноз, ПО У. Джеймсу, — это форма особого состояния сознания, характеризующаяся высшей степенью селективности (избирательности) в отношении того, что допускается к сознанию в данный момент. С углублением гипноза меняется, а порой и отпадает способность самоотождествления. Утрачиваются чувство времени, осознание собственного тела, пространства... Коммуникация между гипнотизером и гипнотизируемым сохраняется, но уже на новом уровне сознания последнего.
Учение о формах измененного сознания вызвало новую волну интереса к парапсихологическим феноменам, хота сам У. Джеймс неоднократно подчеркивал тот факт, что «к подобным парапси¬хологическим феноменам часто примешивается обман».
Исходный принцип школы, возглавляемой И. П. Павловым, состоит в том, что особые состояния сознания — это промежуточное состояние между бодрствованием и сном, частичный сон, частичное торможение, как в топографическом смысле, так и в смысле глубины. В коре головного мозга остаются «сторожевые центры», делающие возможными контакты между терапевтом и пациентом, гипнотизируемым и гипнотизером.
Заметим, что павловская школа создавала свою теорию особых состояний сознания, исходя из результатов опытов на животных. Один из сотрудников его физиологической лаборатории, Б. Н. Бирман, в 1925 году сумел экспериментально создать «сторожевой центр» у собаки с условным рефлексом, связанным со звуком трубы, сигнализирующим о пище. Заснув, собака просыпалась для принятия пищи только при звуке трубы, оставаясь нечувствительной ко всем другим, даже более сильным звукам. Бирман объяснил это тем, что кора головного мозга собаки в этих условиях заторможена, но «сторожевые пункты» в некоторых областях мозга находятся в состоянии бодрствования. На основании этого павловская школа стала рассматривать особые состояния сознания, в том числе гипноз, как частичный сон, — теорию, предугаданную, как мы помним, в прошлом веке А. Льебо, А. Бонисом (1887) и Браун-Секаром (1882).
По мнению приверженцев этой школы, любое состояние, которое может быть названо гипнотическим (то есть особое состояние сознания), включает в себя три фазы: уравнительную, парадоксальную и ультрапарадоксальную. В первой фазе все условные раздражители, как сильные, так и слабые, действуют одинаково. В парадоксальной фазе сильный раздражитель вызывает или слабую реакцию, или не вызывает никакой, а слабый раздражитель влечет за собой сильную реакцию. В ультрапарадоксальной фазе реакция может быть достигнута с помощью негативного стимула, то есть такого, на который клетки головного мозга не реагируют в состоянии бодрствования. Таким образом, объясняются гипнотические феномены, получаемые в парадоксальной фазе, названной И. П. Павловым «фазой внушения».
Следует подчеркнуть, что большинство наших отечествен¬ных психотерапевтов и в наши дни в понимании особых состо¬яний сознания стоят на традиционных павловских позициях.
Вместе с тем нельзя не отметить, что многие понятия, касающиеся физиологической природы особых состояний сознания, в связи с развитием научных технологий претерпели ряд изменений.
Так, И. П. Павлов рассматривал физиологический сон как «разлитое корковое торможение», различая пассивный и активный сон. «Сон активный — тот, который исходит из больших полушарий и который основан на активном процессе торможения, впервые возникающем в больших полушариях и отсюда распространяющемся на нижележащие отделы мозга; сон пассивный, происходящий вследствии уменьшения, ограничения возбуждающих импульсов, падающих на высшие отделы голов¬ного мозга (не только на большие полушария, но и на ближай¬шую к ним подкорку» (И. П. Павлов, 1922). Современные же нейрофизиологические исследования показали, что сон — ак¬тивный процесс, тесно связанный не только с функцией коры головного мозга, но в еще большей степени с функцией под¬корки, ретикулярной формации, и говорить сейчас о сне как о разлитом корковом торможении означало бы не учитывать всех механизмов его образования (А. М. Вейн, 1970).
Кроме того, подобное рассмотрение породило ряд вопросов. Так, один из известных отечественных исследователей А. Слободяник пишет; «Объясняя гипноз (и сон) торможением, мы до сих пор не знаем даже природы этого торможения, этого «проклятого», по выражению И. Павлова, феномена... они мимолетны в физиологических состояниях, но в патологических состояниях могут длиться неделями и месяцами. Таким образом, гипноидные фазы, с одной стороны, могут рассматри¬ваться как физиологический субстрат неврозов или психозов, но, с другой стороны, они представляют собой «нормальную форму физиологической борьбы против болезненного агента». Вряд ли можно признать в этой теории безупречным и пере¬несение полученных в экспериментах на животных результатов на человека, так как здесь приобретает значение речь, названная сторонниками павловского учения «второй сигнальной системой». Слово (или образ) рассматривается как сигнал, стимул столь же материальный, как и любой физический стимул. Сам И. Пав¬лов подчеркивал, что эти два рода стимулов нельзя отождествлять ни с количественной, ни с качественной точки зрения, учитывая пережитое человеком прошлое. И именно здесь возникают затруд¬нения, так как павловская школа не принимает во внимание бессознательных наслоений в аффективной жизни субъекта и игнорирует то, что межличностные отношения строятся не только на речевой основе.
В связи с тем, что из всех особых состояний сознания в психотерапии до недавнего времени чаще всего
«В «нормальном», или обычном, состоянии сознания, — пишет другой известный исследователь С. Гроф, — индивидуум воспринимает себя существующим в определенных границах своего физического тела и его восприятие окружающего ми¬ра ограничено физическими определенными возможностями экетрарецепторов». При приеме психотомиметиков в некоторых случаях субъект переживает растворение своих обычных Эго-границ. Его сознание и самосознание расширяются до состоя¬ния, включающего другие индивидуумы и элементы внешнего мира.
Из этого У. Джеймс делает довольно смелый вывод: «Воз¬можно, — говорит он, — что некоторые из различий, которые мы проводим между собой и остальным миром, условны».
Редкие случаи «мистического» сознания (видение богов и т. п.) с появлением психотомиметиков стали обычным состоянием. У. Джеймс назвал эти состояния трансперсональным опытом. Он считал, что трансперсональный опыт позволяет предположить, что природа и механизм сознания более адекватно описываются в терминах современной физики (пространство — время; много¬мерность пространства), нежели в статических терминах (поняти¬ях) ортодоксальной психологии.
Это, в свою очередь, дало толчок для развития еще нескольких интересных идей, нашедших свое воплощение уже в наше время.
Например, биологическая обратная связь. Речь здесь идет о применении кибернетического понятия обратная связь к биологии. (Котел с термометром и термостатом — классический пример технической системы с обратной связью.) Прощупывая у себя, пульс, вы осуществляете обратную связь со своим организмом. Если человек располагает точной и конкретной информацией о физиологических процессах своего организма, он может сознательно управлять ими. Практика подтверждает, что тренированные люди способны одной только «силой мысли» управлять своими физиологическими процессами (температурой тела, артериальным давлением и т. п.).
Известно, что существуют произвольные и непроизвольные функции организма. При определенной тренировке эти различия исчезают: человек становится в состоянии контролировать как произвольные, так и непроизвольные свои функции. Этим, завершает свою мысль У. Джеймс, объясняются многие «чудеса» таинственного Востока.
У. Джеймс определил волю как сочетание внимания и «ве¬дения» (желания). Решающим в регуляции непроизвольных функций организма у тренированных людей является внима¬ние, а не желание. Желание может быть активным и пассивным. Пассивное желание — это определенное состояние сознания, в котором человек овладевает обратной биологической связью. Пассивное желание — это внимание без усилий. Сначала чело¬век при тренировке «старается» повысить температуру рук, потом он «старается не" стараться», а вот когда человек перестает «стараться», он овладевает секретом обратной биологической связи.
В жизни нас учат «добиваться цели», «стараться», «быть упорными», то есть добиваться того, чего мы хотим. Это не всегда полезно и эффективно. Пример — акт мочеиспускания (чем больше человек прикладывает для этого произвольных усилий, тем хуже получается).
Другая идея — джеймсовское понятие об активном и пассив¬ном «волении». Оно легло в основу современных практик медитации и аутогенной тренировки, которые мы будем разбирать в отдельных главах.
. Джеймс сравнивал сознание с течением реки. Сейчас принято трактовать сознание как ряд параллельных потоков. Концентрируясь на одном из этих потоков, можно целенаправленно изменять сознание.
Считалось, что сознание наполнено только мыслями, несущими в себе содержание (информацию). .Опыт медитации, отмечает У. Джеймс, показал, что изменение сознания способно менять не только содержание, но и форму мысли. Если человека можно научить управлять машиной, ставить диагноз, то точно так же он в состоянии научиться произвольно изменять и контролировать свое сознание.
Рассматривая гипноз как одну из форм особого состояния сознания, У. Джеймс использовал его в качестве инструмента исследования сознания. Можно, например, внушить отсутствие боли или галлюцинации. Кто в этом случае управляет сознанием? Прежде всего — гипнотизер. Но лабораторные исследования и клинические наблюдения показали, что отношения между гипнотизером и гипнотизируемым намного сложнее, чем могут показаться на первый взгляд. Прежде всего отношения этих двух людей, считал У. Джеймс, кооперативны. Другими словами, пациент верит гипнотизеру и поэтому готов следовать его внушениям. Сознаем ли мы при этом источник внушения? На этот вопрос он отвечает утвердительно. В какой-то мере мы находимся под гипнотическим воздействием рекламы, телевидения .
Гипноз, ПО У. Джеймсу, — это форма особого состояния сознания, характеризующаяся высшей степенью селективности (избирательности) в отношении того, что допускается к сознанию в данный момент. С углублением гипноза меняется, а порой и отпадает способность самоотождествления. Утрачиваются чувство времени, осознание собственного тела, пространства... Коммуникация между гипнотизером и гипнотизируемым сохраняется, но уже на новом уровне сознания последнего.
Учение о формах измененного сознания вызвало новую волну интереса к парапсихологическим феноменам, хота сам У. Джеймс неоднократно подчеркивал тот факт, что «к подобным парапси¬хологическим феноменам часто примешивается обман».
НЕЙРОДИНАМИЧЕСКИЕ ТЕОРИИ
Исходный принцип школы, возглавляемой И. П. Павловым, состоит в том, что особые состояния сознания — это промежуточное состояние между бодрствованием и сном, частичный сон, частичное торможение, как в топографическом смысле, так и в смысле глубины. В коре головного мозга остаются «сторожевые центры», делающие возможными контакты между терапевтом и пациентом, гипнотизируемым и гипнотизером.
Заметим, что павловская школа создавала свою теорию особых состояний сознания, исходя из результатов опытов на животных. Один из сотрудников его физиологической лаборатории, Б. Н. Бирман, в 1925 году сумел экспериментально создать «сторожевой центр» у собаки с условным рефлексом, связанным со звуком трубы, сигнализирующим о пище. Заснув, собака просыпалась для принятия пищи только при звуке трубы, оставаясь нечувствительной ко всем другим, даже более сильным звукам. Бирман объяснил это тем, что кора головного мозга собаки в этих условиях заторможена, но «сторожевые пункты» в некоторых областях мозга находятся в состоянии бодрствования. На основании этого павловская школа стала рассматривать особые состояния сознания, в том числе гипноз, как частичный сон, — теорию, предугаданную, как мы помним, в прошлом веке А. Льебо, А. Бонисом (1887) и Браун-Секаром (1882).
По мнению приверженцев этой школы, любое состояние, которое может быть названо гипнотическим (то есть особое состояние сознания), включает в себя три фазы: уравнительную, парадоксальную и ультрапарадоксальную. В первой фазе все условные раздражители, как сильные, так и слабые, действуют одинаково. В парадоксальной фазе сильный раздражитель вызывает или слабую реакцию, или не вызывает никакой, а слабый раздражитель влечет за собой сильную реакцию. В ультрапарадоксальной фазе реакция может быть достигнута с помощью негативного стимула, то есть такого, на который клетки головного мозга не реагируют в состоянии бодрствования. Таким образом, объясняются гипнотические феномены, получаемые в парадоксальной фазе, названной И. П. Павловым «фазой внушения».
Следует подчеркнуть, что большинство наших отечествен¬ных психотерапевтов и в наши дни в понимании особых состо¬яний сознания стоят на традиционных павловских позициях.
Вместе с тем нельзя не отметить, что многие понятия, касающиеся физиологической природы особых состояний сознания, в связи с развитием научных технологий претерпели ряд изменений.
Так, И. П. Павлов рассматривал физиологический сон как «разлитое корковое торможение», различая пассивный и активный сон. «Сон активный — тот, который исходит из больших полушарий и который основан на активном процессе торможения, впервые возникающем в больших полушариях и отсюда распространяющемся на нижележащие отделы мозга; сон пассивный, происходящий вследствии уменьшения, ограничения возбуждающих импульсов, падающих на высшие отделы голов¬ного мозга (не только на большие полушария, но и на ближай¬шую к ним подкорку» (И. П. Павлов, 1922). Современные же нейрофизиологические исследования показали, что сон — ак¬тивный процесс, тесно связанный не только с функцией коры головного мозга, но в еще большей степени с функцией под¬корки, ретикулярной формации, и говорить сейчас о сне как о разлитом корковом торможении означало бы не учитывать всех механизмов его образования (А. М. Вейн, 1970).
Кроме того, подобное рассмотрение породило ряд вопросов. Так, один из известных отечественных исследователей А. Слободяник пишет; «Объясняя гипноз (и сон) торможением, мы до сих пор не знаем даже природы этого торможения, этого «проклятого», по выражению И. Павлова, феномена... они мимолетны в физиологических состояниях, но в патологических состояниях могут длиться неделями и месяцами. Таким образом, гипноидные фазы, с одной стороны, могут рассматри¬ваться как физиологический субстрат неврозов или психозов, но, с другой стороны, они представляют собой «нормальную форму физиологической борьбы против болезненного агента». Вряд ли можно признать в этой теории безупречным и пере¬несение полученных в экспериментах на животных результатов на человека, так как здесь приобретает значение речь, названная сторонниками павловского учения «второй сигнальной системой». Слово (или образ) рассматривается как сигнал, стимул столь же материальный, как и любой физический стимул. Сам И. Пав¬лов подчеркивал, что эти два рода стимулов нельзя отождествлять ни с количественной, ни с качественной точки зрения, учитывая пережитое человеком прошлое. И именно здесь возникают затруд¬нения, так как павловская школа не принимает во внимание бессознательных наслоений в аффективной жизни субъекта и игнорирует то, что межличностные отношения строятся не только на речевой основе.
В связи с тем, что из всех особых состояний сознания в психотерапии до недавнего времени чаще всего
Гипноз Автор: Ахмедов Т.И.
