Человек из Февраля. Эриксон М., Росси Э.
1.25. Рефрейминг страха и боли с помощью концепции об относительности возраста: обращение к понятию о телесном, интеллектуальном и эмоциональном изменении; "отреагирование" как ригидность поведения; этика оказания "психической" помощи для рефрейминга; первое упоминание о страхе плавания
Эриксон: Тебя беспокоит что-нибудь? Ты чего-нибудь боишься?
Клиентка: Очень многого. Например, большой собаки на углу нашей улицы. Еще я не люблю плавать.
Эриксон: А сколько лет этой собаке?
Клиентка: Не знаю, но она очень большая.
Эриксон: А как ты думаешь, каким образом ты будешь относиться к этой собаке, когда повзрослеешь? И что ты тогда будешь делать?
Клиентка: Я посмеюсь над ней.
Эриксон: И все-таки будешь помнить о том, что когда-то ее боялась, да? Но все равно будешь смеяться над ней?
Клиентка: Да.
Эриксон: А бояться этой собаки – плохо?
Клиентка: Не люблю чего-то бояться.
Эриксон: Ты ведь не любишь спотыкаться? Но возможно ли вырасти и не споткнуться ни разу?
Клиентка: Вообще-то это было бы хорошо.
Эриксон: А не чувствовала ли ты облегчение, когда тебе удалили зуб – даже если тебе и было больно при этом?
Клиентка: Да, чувствовала.
Эриксон: Потому что это означало, что ты взрослеешь. Но не думаешь же ты в самом деле, будто каждый, кто имеет представление о том, как спотыкаются, немедленно начнет обивать носки своих ботинок?
Клиентка: Нет.
Эриксон: Может быть, когда-нибудь ты спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала. Ладно?
Клиентка: Ладно.
Эриксон: Я совсем не считаю, что спотыкаться очень приятно. Но я рад, что испытал это, потому что теперь знаю, что это такое. И когда кто-нибудь говорит мне, что он споткнулся, я знаю, как ему было больно. Ты согласна со мной?
Клиентка: Да.
Эриксон: Взрослея, наша клиентка часто обращала внимание на изменения своего внешнего вида. Она убеждалась, что слишком мала для того, чтобы дотянуться до стола, но верила в то, что скоро вырастет – и достанет до него. Она открывала для себя следующие нехитрые истины: "Было время, когда я не умела ползать, а потом я этому научилась; было время, когда я не умела ходить – а теперь могу". Постепенно она принимает неизбежность таких изменений и начинает соотносить с ними все происходящее.
Росси: Вы всегда стараетесь ориентировать клиента именно на эту концепцию, с которой все мы не раз сталкиваемся в жизни.
Эриксон: Более того, я считаю это изменение основным законом нашего существования. (Эриксон делится с нами опытом своей работы с подростками, которым необходимо помочь разобраться в том, что все в них – тело, эмоции и жизненный опыт – претерпевают закономерные изменения.)
Росси: Залог душевного здоровья состоит в том, чтобы научиться адекватно относиться к своим изменениям.
Эриксон: Да. Ребенок с легкостью привыкает к изменениям своего тела, но ему еще очень трудно понять природу столь абстрактных для него когнитивных и аффективных изменений.
Росси: Да и большинство взрослых с трудом оценивают их. Они злятся – и вымещают на всех свою злость, они подавлены – и они "отреагируют" депрессию. Мы с полным основанием можем сказать, что такое "отреагирование" является разновидностью ригидного поведения: мы не отдаем себе отчета в том, что состояние, в котором мы находимся в данный момент, может измениться; мы не знаем, как способствовать таким изменениям и как управлять ими. Что же является альтернативой такого "отреагирования", которое производит впечатление совершенно автономной функции?
[В 1987] Эриксон помогает клиентке изменить свое отношение к страху и боли, обращаясь на этот раз к концепции относительности возраста, с которой он познакомил нас раньше (раздел 1.22). Совершенно так же, как операция "один плюс один" трудна для малыша, но проста для взрослого, "большая собака на углу улицы" пугает ребенка, но вызывает смех у взрослого человека. Подобным же образом Эриксон изменяет отношение к боли при удалении зуба, подчеркивая важность этого момента для развития человеческого организма ("Это означает, что ты взрослеешь"). Изменяет он и отношение к спотыканию, подчеркивая относительность болевого ощущения ("Может быть, ты когда-нибудь спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала").
Эриксон: Тебя беспокоит что-нибудь? Ты чего-нибудь боишься?
Клиентка: Очень многого. Например, большой собаки на углу нашей улицы. Еще я не люблю плавать.
Эриксон: А сколько лет этой собаке?
Клиентка: Не знаю, но она очень большая.
Эриксон: А как ты думаешь, каким образом ты будешь относиться к этой собаке, когда повзрослеешь? И что ты тогда будешь делать?
Клиентка: Я посмеюсь над ней.
Эриксон: И все-таки будешь помнить о том, что когда-то ее боялась, да? Но все равно будешь смеяться над ней?
Клиентка: Да.
Эриксон: А бояться этой собаки – плохо?
Клиентка: Не люблю чего-то бояться.
Эриксон: Ты ведь не любишь спотыкаться? Но возможно ли вырасти и не споткнуться ни разу?
Клиентка: Вообще-то это было бы хорошо.
Эриксон: А не чувствовала ли ты облегчение, когда тебе удалили зуб – даже если тебе и было больно при этом?
Клиентка: Да, чувствовала.
Эриксон: Потому что это означало, что ты взрослеешь. Но не думаешь же ты в самом деле, будто каждый, кто имеет представление о том, как спотыкаются, немедленно начнет обивать носки своих ботинок?
Клиентка: Нет.
Эриксон: Может быть, когда-нибудь ты спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала. Ладно?
Клиентка: Ладно.
Эриксон: Я совсем не считаю, что спотыкаться очень приятно. Но я рад, что испытал это, потому что теперь знаю, что это такое. И когда кто-нибудь говорит мне, что он споткнулся, я знаю, как ему было больно. Ты согласна со мной?
Клиентка: Да.
Эриксон: Взрослея, наша клиентка часто обращала внимание на изменения своего внешнего вида. Она убеждалась, что слишком мала для того, чтобы дотянуться до стола, но верила в то, что скоро вырастет – и достанет до него. Она открывала для себя следующие нехитрые истины: "Было время, когда я не умела ползать, а потом я этому научилась; было время, когда я не умела ходить – а теперь могу". Постепенно она принимает неизбежность таких изменений и начинает соотносить с ними все происходящее.
Росси: Вы всегда стараетесь ориентировать клиента именно на эту концепцию, с которой все мы не раз сталкиваемся в жизни.
Эриксон: Более того, я считаю это изменение основным законом нашего существования. (Эриксон делится с нами опытом своей работы с подростками, которым необходимо помочь разобраться в том, что все в них – тело, эмоции и жизненный опыт – претерпевают закономерные изменения.)
Росси: Залог душевного здоровья состоит в том, чтобы научиться адекватно относиться к своим изменениям.
Эриксон: Да. Ребенок с легкостью привыкает к изменениям своего тела, но ему еще очень трудно понять природу столь абстрактных для него когнитивных и аффективных изменений.
Росси: Да и большинство взрослых с трудом оценивают их. Они злятся – и вымещают на всех свою злость, они подавлены – и они "отреагируют" депрессию. Мы с полным основанием можем сказать, что такое "отреагирование" является разновидностью ригидного поведения: мы не отдаем себе отчета в том, что состояние, в котором мы находимся в данный момент, может измениться; мы не знаем, как способствовать таким изменениям и как управлять ими. Что же является альтернативой такого "отреагирования", которое производит впечатление совершенно автономной функции?
[В 1987] Эриксон помогает клиентке изменить свое отношение к страху и боли, обращаясь на этот раз к концепции относительности возраста, с которой он познакомил нас раньше (раздел 1.22). Совершенно так же, как операция "один плюс один" трудна для малыша, но проста для взрослого, "большая собака на углу улицы" пугает ребенка, но вызывает смех у взрослого человека. Подобным же образом Эриксон изменяет отношение к боли при удалении зуба, подчеркивая важность этого момента для развития человеческого организма ("Это означает, что ты взрослеешь"). Изменяет он и отношение к спотыканию, подчеркивая относительность болевого ощущения ("Может быть, ты когда-нибудь спросишь у какой-нибудь маленькой девочки, спотыкалась ли она и что она при этом испытывала").
