Человек из Февраля. Эриксон М., Росси Э.
4.6. Динамика и разрешение затаенного страха наполняющейся ванны
Эриксон: Долго ли Вы были в отпуске?
Клиентка: Три недели.
Эриксон: Где Вы побывали?
Клиентка: В _______________.[1]
Эриксон: И где Вам больше всего понравилось купаться?
Клиентка: В ванне. А что здесь такого?
Эриксон: Почему не в душе?
Клиентка: Понимаете, я люблю понежиться в ванне с журналом и с сигаретой – сидеть часами, пока не забарабанят в дверь.
Эриксон: А до января Вы любили принимать ванну?
Клиентка: Я всегда любила это делать, мне только не нравилось ждать, пока в ванну наберется вода. Вот если бы можно было нажать кнопку и ванна наполнилась мгновенно – то это было бы здорово!
Эриксон: А как Вы относитесь к этому сейчас?
Клиентка: Сейчас мне это безразлично – наверное, потому, что я теперь не боюсь воды, хотя собственно ванна с водой меня не пугала никогда.
Эриксон: Сейчас Вам это совсем безразлично?
Клиентка: Да. Я могу даже закурить, пока жду.
Эриксон: Вот Вам и другой страх, от которого Вы теперь избавились – страх наполняющейся ванны.
Клиентка: Это глупо. Не было у меня такого страха. Конечно, я волновалась, но если бы это было то, что Вы называете страхом, то я не смогла бы так долго сидеть и ждать.
Эриксон: И это привело бы Вас к вытеснению страха в подсознание. Я хотел узнать про Ваши обычные приготовления к ванне – и в холле спрашивал мисс Дей именно об этом.
Клиентка: Замечательно.
Росси: Не могу сказать, что Ваша трактовка страха наполняющейся ванны очень убедительна. Может быть, Вы и правы, но все это не вяжется со словами самой клиентки. Вот если бы она всячески избегала наполнения ванны и предпочитала бы душ, то это и впрямь можно было бы считать доказательством существования страха льющейся воды. Но Вы приводите совершенно противоположный довод: о страхе клиентки якобы свидетельствует то, как она, волнуясь, ждет наполнения ванны. Классический психоанализ объяснил бы это поведение образованием реактивного беспокойства в ответ на первоначальный страх. К сожалению, такая разновидность двойного связывания встроена в структуру психоаналитической теории и поэтому всегда существует вероятность неправильного истолкования действия пациента с точки зрения любой рабочей гипотезы. Это вносит большую путаницу, но в качестве терапевтического парадокса может быть даже полезно.
Эриксон: Каждый раз, когда мы наполняем ванну и моемся, вода в ней уменьшается.
Росси: Вы имеете в виду, что уровень воды понижается.
Эриксон: Но когда младшая сестра клиентки упала в ванну с водой, ее уровень поднялся.
Росси: Верно. Поэтому у клиентки и возник страх перед повышением уровня. Так вот что Вы имели в виду, когда предположили существование страха наполняющейся ванны! И клиентка на самом деле очень боялась этого, а избавилась от своего страха, даже не осознав, что излечение наступило после Ваших сеансов. Вы действительно думали об этом! Вы предположили, что после того, как сестра мисс С. упала в ванну и уровень воды поднялся, у мисс С. должен был появиться страх перед водой, льющейся в ванну. Вы меня убедили. Надо же, я так внимательно все читал, а инцидент с падением Элен упустил из виду. Как у Вас все складно получается! Теперь все стало по местам.
4.7. Панфобическая природа большинства страхов; созревание личности; решение проблемы переноса
Эриксон: Вы поняли, по каким признакам я обо всем догадался, так ведь?
Клиентка: Нет. Д-р Финк, да что с Вами случилось? Смотрите, он курит сигару.
Эриксон: Меня навело на мысль то, как Вы произнесли словосочетание "спасательный круг" ("lifebuoy"), а затем разбили его на два слова.
Клиентка: Ну и что здесь необыкновенного? Два слова трудно объединить в одно.
Эриксон: Ладно, я очень рад, что теперь Вам нравится плавать. Вы сдержали свое обещание, которое дали по телефону, верно?
Клиентка: Что же я Вам обещала?
Эриксон: Спите. Вы будете спать, не правда ли? Не правда ли, Джейн? Засыпайте глубоко и крепко. Вы уже спите? (Клиентка кивает.) Вы подробно отчитались передо мной за весь свой отпуск. Вы действительно плавали. Вы и в самом деле почти избавились от своей тревоги; больше Вы уже не испытываете страха перед мостами; Вас уже не пугает наполняющаяся ванна, и Вас это очень радует. Вы полностью освободились от всех тех печалей, о которых здесь даже не говорилось, и Вам приятно осознавать, что теперь не нужно ни о чем беспокоиться. У Вас нет никаких поводов для волнения, правда? Это единственно верный путь, и только так – не ломая себя – можно победить свои страхи. Теперь Вы это и сами поняли. Отныне Вы не допустите, чтобы беспокойство овладело Вами, ладно? Могу ли я сделать для Вас что-нибудь еще? (Клиентка отрицательно качает головой.) Вы ведь знаете, что всегда можете позвонить мне, так? И, наверное, мне можно будет воспользоваться своим положением, чтобы – в свою очередь – позвонить Вам, когда мне потребуется помощь, верно? (Клиентка явно соглашается.) Вы в этом уверены? Никогда ведь не знаешь, что тебе может понадобиться. Я бы хотел иметь право обратиться к Вам в любое время. Оглядываясь назад, Вы понимаете, что с момента нашей первой встречи повзрослели всего на полгода, но если вспомнить, как много нового Вы узнали, то окажется, что Вы повзрослели значительно больше, и это сразу бросается в глаза. Хотите сегодня обсудить что-нибудь еще? Может быть, поговорим наедине?
Клиентка: (Долгая пауза) Теперь я курю сигареты лучшей марки. Все действия с автоматическим письмом завершились. "Ручная работа" окончилась.
Росси: Вы разбудили клиентку до того, как она произнесла последнюю фразу?
Эриксон: Здесь в тексте – пауза.
Росси: Что же произошло за это время?
Эриксон: Клиентка проснулась и произнесла свою реплику.
Росси: Очень важную роль играет здесь Ваша твердая уверенность в том, что большинство так называемых простых страхов имеют панфобическую природу. Ваш метод характеризуется тем, что наряду с главной, всем очевидной фобией Вы отыскиваете другие сопутствующие ей страхи и пытаетесь разрешить их совместно с решением основной проблемы.
Эриксон: Мы ведь живем не в каком-то изолированном мире.
Росси: Главная фобия – лишь одна из многих; изучая ее, Вы сталкиваетесь с другими страхами и стараетесь найти комплексный ответ. Простого страха не существует: это всегда панфобический отклик на множество возбудителей.
Эриксон: Представьте, что Вы не выносите кошек, а Вам надо навестить своего приятеля, который держит кота. Внезапно Вы обнаруживаете, что Вас раздражает решительно все: одежда, обстановка, угощение – то, что связано не только с самим приятелем, но и с его домом. Почему так происходит?
Росси: Не знаю.
Эриксон: Вы слышали об обивке из конского волоса?
Росси: Ну, конечно, слышал.
Эриксон: А у котов густая шерсть.
Росси: Понимаю! Этот человек связал все воедино. Следовательно, большинство страхов – это обобщения, которые мы просто не осознаем.
Эриксон: Да.
Сильвестр: У меня к Вам другой вопрос: Почему Вы так настойчиво расспрашиваете клиентку о том, чего она, на ее взгляд, должна бояться? Это что, способ терапевтической интеграции пережитого? Если исходить из факта, что левая рука не знает того, что делает правая, – то Вы наделяете левую руку таким знанием, которое помогает все осмыслить.
Эриксон: А произнося слова четко, вслух, я довожу до сознания то, что уже известно подсознанию.
Росси: [В 1987] Эриксон решает проблему переноса так, как он обычно делает в своих демонстрационных показах. (Случай, который здесь рассматривается, все-таки относится к демонстрационным, а не к клиническим, когда пациент сам "охотится" за терапевтом и платит за лечение.) Эриксон почувствовал необходимость тактичного решения проблемы переноса. Он овладел несколько необычным, но зато очень удобным и практичным приемом, снимающим все трудности в подобных ситуациях. Пациент имел возможность позвонить Эриксону в любое время, когда бы ему ни захотелось, и попросить о помощи. Вместе с тем сам Эриксон просит о том же – чтобы он мог позвонить пациенту тогда, когда ему в свою очередь потребуется помощь. Этими словами Эриксон подчеркивает, что он вполне может попросить пациента поассистировать ему в каком-нибудь демонстрационном опыте или принять посильное участие в будущих исследованиях. Эриксон отдает себе отчет в том, что все это всего лишь простая замена действующих лиц (qui pro quo): "Я помог Вам вылечиться – а теперь Ваша очередь помочь мне". Таким образом, то, что люди чувствуют себя "обязанными" в ситуации бесплатного лечения, так же как и неразрешенная проблема переноса, "оплачивается" временем пациента: теперь он готов потратить свое время на то, чтобы помочь другим людям.
В оригинале именно так. - Прим. переводчика.
Эриксон: Долго ли Вы были в отпуске?
Клиентка: Три недели.
Эриксон: Где Вы побывали?
Клиентка: В _______________.[1]
Эриксон: И где Вам больше всего понравилось купаться?
Клиентка: В ванне. А что здесь такого?
Эриксон: Почему не в душе?
Клиентка: Понимаете, я люблю понежиться в ванне с журналом и с сигаретой – сидеть часами, пока не забарабанят в дверь.
Эриксон: А до января Вы любили принимать ванну?
Клиентка: Я всегда любила это делать, мне только не нравилось ждать, пока в ванну наберется вода. Вот если бы можно было нажать кнопку и ванна наполнилась мгновенно – то это было бы здорово!
Эриксон: А как Вы относитесь к этому сейчас?
Клиентка: Сейчас мне это безразлично – наверное, потому, что я теперь не боюсь воды, хотя собственно ванна с водой меня не пугала никогда.
Эриксон: Сейчас Вам это совсем безразлично?
Клиентка: Да. Я могу даже закурить, пока жду.
Эриксон: Вот Вам и другой страх, от которого Вы теперь избавились – страх наполняющейся ванны.
Клиентка: Это глупо. Не было у меня такого страха. Конечно, я волновалась, но если бы это было то, что Вы называете страхом, то я не смогла бы так долго сидеть и ждать.
Эриксон: И это привело бы Вас к вытеснению страха в подсознание. Я хотел узнать про Ваши обычные приготовления к ванне – и в холле спрашивал мисс Дей именно об этом.
Клиентка: Замечательно.
Росси: Не могу сказать, что Ваша трактовка страха наполняющейся ванны очень убедительна. Может быть, Вы и правы, но все это не вяжется со словами самой клиентки. Вот если бы она всячески избегала наполнения ванны и предпочитала бы душ, то это и впрямь можно было бы считать доказательством существования страха льющейся воды. Но Вы приводите совершенно противоположный довод: о страхе клиентки якобы свидетельствует то, как она, волнуясь, ждет наполнения ванны. Классический психоанализ объяснил бы это поведение образованием реактивного беспокойства в ответ на первоначальный страх. К сожалению, такая разновидность двойного связывания встроена в структуру психоаналитической теории и поэтому всегда существует вероятность неправильного истолкования действия пациента с точки зрения любой рабочей гипотезы. Это вносит большую путаницу, но в качестве терапевтического парадокса может быть даже полезно.
Эриксон: Каждый раз, когда мы наполняем ванну и моемся, вода в ней уменьшается.
Росси: Вы имеете в виду, что уровень воды понижается.
Эриксон: Но когда младшая сестра клиентки упала в ванну с водой, ее уровень поднялся.
Росси: Верно. Поэтому у клиентки и возник страх перед повышением уровня. Так вот что Вы имели в виду, когда предположили существование страха наполняющейся ванны! И клиентка на самом деле очень боялась этого, а избавилась от своего страха, даже не осознав, что излечение наступило после Ваших сеансов. Вы действительно думали об этом! Вы предположили, что после того, как сестра мисс С. упала в ванну и уровень воды поднялся, у мисс С. должен был появиться страх перед водой, льющейся в ванну. Вы меня убедили. Надо же, я так внимательно все читал, а инцидент с падением Элен упустил из виду. Как у Вас все складно получается! Теперь все стало по местам.
4.7. Панфобическая природа большинства страхов; созревание личности; решение проблемы переноса
Эриксон: Вы поняли, по каким признакам я обо всем догадался, так ведь?
Клиентка: Нет. Д-р Финк, да что с Вами случилось? Смотрите, он курит сигару.
Эриксон: Меня навело на мысль то, как Вы произнесли словосочетание "спасательный круг" ("lifebuoy"), а затем разбили его на два слова.
Клиентка: Ну и что здесь необыкновенного? Два слова трудно объединить в одно.
Эриксон: Ладно, я очень рад, что теперь Вам нравится плавать. Вы сдержали свое обещание, которое дали по телефону, верно?
Клиентка: Что же я Вам обещала?
Эриксон: Спите. Вы будете спать, не правда ли? Не правда ли, Джейн? Засыпайте глубоко и крепко. Вы уже спите? (Клиентка кивает.) Вы подробно отчитались передо мной за весь свой отпуск. Вы действительно плавали. Вы и в самом деле почти избавились от своей тревоги; больше Вы уже не испытываете страха перед мостами; Вас уже не пугает наполняющаяся ванна, и Вас это очень радует. Вы полностью освободились от всех тех печалей, о которых здесь даже не говорилось, и Вам приятно осознавать, что теперь не нужно ни о чем беспокоиться. У Вас нет никаких поводов для волнения, правда? Это единственно верный путь, и только так – не ломая себя – можно победить свои страхи. Теперь Вы это и сами поняли. Отныне Вы не допустите, чтобы беспокойство овладело Вами, ладно? Могу ли я сделать для Вас что-нибудь еще? (Клиентка отрицательно качает головой.) Вы ведь знаете, что всегда можете позвонить мне, так? И, наверное, мне можно будет воспользоваться своим положением, чтобы – в свою очередь – позвонить Вам, когда мне потребуется помощь, верно? (Клиентка явно соглашается.) Вы в этом уверены? Никогда ведь не знаешь, что тебе может понадобиться. Я бы хотел иметь право обратиться к Вам в любое время. Оглядываясь назад, Вы понимаете, что с момента нашей первой встречи повзрослели всего на полгода, но если вспомнить, как много нового Вы узнали, то окажется, что Вы повзрослели значительно больше, и это сразу бросается в глаза. Хотите сегодня обсудить что-нибудь еще? Может быть, поговорим наедине?
Клиентка: (Долгая пауза) Теперь я курю сигареты лучшей марки. Все действия с автоматическим письмом завершились. "Ручная работа" окончилась.
Росси: Вы разбудили клиентку до того, как она произнесла последнюю фразу?
Эриксон: Здесь в тексте – пауза.
Росси: Что же произошло за это время?
Эриксон: Клиентка проснулась и произнесла свою реплику.
Росси: Очень важную роль играет здесь Ваша твердая уверенность в том, что большинство так называемых простых страхов имеют панфобическую природу. Ваш метод характеризуется тем, что наряду с главной, всем очевидной фобией Вы отыскиваете другие сопутствующие ей страхи и пытаетесь разрешить их совместно с решением основной проблемы.
Эриксон: Мы ведь живем не в каком-то изолированном мире.
Росси: Главная фобия – лишь одна из многих; изучая ее, Вы сталкиваетесь с другими страхами и стараетесь найти комплексный ответ. Простого страха не существует: это всегда панфобический отклик на множество возбудителей.
Эриксон: Представьте, что Вы не выносите кошек, а Вам надо навестить своего приятеля, который держит кота. Внезапно Вы обнаруживаете, что Вас раздражает решительно все: одежда, обстановка, угощение – то, что связано не только с самим приятелем, но и с его домом. Почему так происходит?
Росси: Не знаю.
Эриксон: Вы слышали об обивке из конского волоса?
Росси: Ну, конечно, слышал.
Эриксон: А у котов густая шерсть.
Росси: Понимаю! Этот человек связал все воедино. Следовательно, большинство страхов – это обобщения, которые мы просто не осознаем.
Эриксон: Да.
Сильвестр: У меня к Вам другой вопрос: Почему Вы так настойчиво расспрашиваете клиентку о том, чего она, на ее взгляд, должна бояться? Это что, способ терапевтической интеграции пережитого? Если исходить из факта, что левая рука не знает того, что делает правая, – то Вы наделяете левую руку таким знанием, которое помогает все осмыслить.
Эриксон: А произнося слова четко, вслух, я довожу до сознания то, что уже известно подсознанию.
Росси: [В 1987] Эриксон решает проблему переноса так, как он обычно делает в своих демонстрационных показах. (Случай, который здесь рассматривается, все-таки относится к демонстрационным, а не к клиническим, когда пациент сам "охотится" за терапевтом и платит за лечение.) Эриксон почувствовал необходимость тактичного решения проблемы переноса. Он овладел несколько необычным, но зато очень удобным и практичным приемом, снимающим все трудности в подобных ситуациях. Пациент имел возможность позвонить Эриксону в любое время, когда бы ему ни захотелось, и попросить о помощи. Вместе с тем сам Эриксон просит о том же – чтобы он мог позвонить пациенту тогда, когда ему в свою очередь потребуется помощь. Этими словами Эриксон подчеркивает, что он вполне может попросить пациента поассистировать ему в каком-нибудь демонстрационном опыте или принять посильное участие в будущих исследованиях. Эриксон отдает себе отчет в том, что все это всего лишь простая замена действующих лиц (qui pro quo): "Я помог Вам вылечиться – а теперь Ваша очередь помочь мне". Таким образом, то, что люди чувствуют себя "обязанными" в ситуации бесплатного лечения, так же как и неразрешенная проблема переноса, "оплачивается" временем пациента: теперь он готов потратить свое время на то, чтобы помочь другим людям.
В оригинале именно так. - Прим. переводчика.
