Психотерапия в особых состояниях сознания. Ахмедов Т.И.
целостное восприятие своего тела и овладение им. Этот единый образ достигается посредством отождествления с образом себе подобного как целостной формой; конкретный опыт такого построения единого образа — восприятие ребенком своего отражения в зеркале» (Ж. Лакан, 1948). Но этот момент радостного узнавания себя в зеркале (assumption jubilatoire) или откликания на свое имя является также и моментом отчуждения, ибо субъект навсегда остается очарованным своим «зеркальным Я», вечно тянется к нему, как к недосягаемому идеалу цельности. «Чем иным является Я, — пишет Лакан, — как ни чем-то, что первоначально переживалось субъектом как нечто ему чуждое, но тем не менее внутреннее... субъект первоначально видит себя в другом, более развитом и совершенном, чем он сам». Лакан доводит свои мысли до радикального вывода: «Либидозное напряжение, вынуждающее субъекта к постоянному поиску иллюзорного единства, постоянно выманивающее его выйти из себя, несомненно связано с той агонией покинутости (dereliction), которая и составляет особенную и трагическую судьбу человека» (Ж. Лакан, 1953). Кроме того, в этом зеркальном двойнике находится источник не только желания, но и завистливой агрессии3.
Но субъект является пленником не только своего зеркального образа. Еще до своего рождения человек попадает под
1Онтогенез (от греч. он, род. падеж ontos — сущее, genesis — рождение, происшждение) — в психологии понимается как формирование основных структур и проявлений психики в течение жизненных циклов.
2Этот возраст совпадает с первой субфазой стадии сепарации-шщивп-Дуации.
3Здесь Ж. Лакан во многом опирается на сделанное 3. Фрейдом описание Того жуткого впечатления, которое подчас производит на человека вид его собстгзенного отражения в зеркале.
Влияние речевого поля других людей, которые как-то выражают свое отношение к его появлению на свет и чего-то ждут от него. Эта речь других людей (по лакановской терминологии — речь Другого) и формирует символическое субъекта. Исходя из этого символическое есть априорный социальный порядок, система языка и вообще любая семиотическая система.
Для маленького ребенка знакомство с миром и с речью Другого начинается с фрустрации первичного нарциссизма (то есть в невозможности поддержания адекватного внутриутробного единства с телом матери из-за неизбежных упущений самой заботливой матери). Ради чего мать время от времени покидает ребенка? По множеству причин, ребенку неясных, но, в общем, повинуясь правилам культурного мира, не позволяющих современной женщине постоянно держать ребенка рядом с телом. Разлуки с матерью представляются ребенку мучительством, капризом до тех пор, пока он не овладеет речью и не узнает об анатомической разнице полов.
Лакан последовательнее всех прочих психоаналитиков подчеркивал необычайную важность для человеческого бессознательного комплекса кастрации' и того отречения (Verleugmmg) или незнания (meconnaissance), которым люди с самого детства защищаются от факта: у Женщины, у всемогущей матери, нет фаллоса! Доводя эту идею до логического конца, Лакан указывает, в каком положении оказывается такая женщина и ее ребенок: «Если желание матери составляет фаллос, ребенок захочет стать фаллосом, чтобы удовлетворить это желание» (Ж. Лакан, 1958). Такое открытие дает наконец объяснение, чего же ради мать покидала ребенка: она покидала его в поисках недостающего ей фаллоса, который она могла получить только у фаллического отца. Овладение человеческой речью позволяет понять, что же именно говорила мать, оставляя ребенка: она называла Имя отца.
Итак, во всех межличностных контактах, для которых отношения между матерью и ребенком становятся первой моделью
1 В психоанализе комплекс, основанный на фантазме кастрации как ответе ребенка на загадку анатомического различия полов; это различие приписывается усечению фаллоса у девочки. Тесно связан с комплексом Эдипа (особенно в его функции нормирования и запрета) и поэтому структура этого комплекса различна для мальчика и для девочки. Мальчик боится кастрации как осуществления отцовской угрозы в ответ на свою сексуальную активность. Девочка же ощущает отсутствие фаллоса как несправедливость и склонна отрицать эту нехватку или стремиться к ее возмещению.
Специфический женский аспект комплекса кастрации — зависть к пенису (фаллосу); и еще 3. Фрейд указывал на то, какие символические последствия имеет этот комплекс для отношений женщины со своим будущим ребенком; «Она соскальзывает — благодаря символическому уравнению, можно сказать, — с фаллоса па ребенка» (3. Фрейд, 1933).
(в том числе и в отношениях между психотерапевтом и пациентом), фаллос навсегда остается символом, означающим желание, которое, по определению, никогда не может быть удовлетворено (П. В. Качалов, 1992). Лакан подчеркивает: то, что мы желаем — не сам объект, не Другой, а желание Другого, то есть мы желаем, чтобы нас желали. Поэтому в психоанализе Ж. Лакана «субъекта побуждают заново родиться, чтобы узнать, хочет ли он того, чего желает». Таким образом, Имя отца становится первым словом, возвещающим закон и символический порядок мира нашей патриархальной культуры. Мало того, Имя отца разрывает телесную инцестуозную1 связь ребенка со своей матерью и устанавливает символический принцип членства в человеческих сообществах2.
Но, помимо комплекса кастрации, еще одно открытие сваливается на человека по мере того, как он попадает в речевое поле Другого — открытие смертности всех живущих. Человек, который желает, чтобы его желали, неизбежно сталкивается с нарциссической травмой собственной нежелательности, что вынуждает его перекраивать себя по чужой мерке и, соперничая с друими, ожидать признания Другого. Эти переживания неизбежно ведут к зависти, злобе, агрессии и смертельной обиде на мир и на самого себя.
Отчуждение человека от своей подлинной сущности, начавшееся с идентификации с зеркальным двойником в стадии воображаемого, усугубляется в стадии символического по мере вхождения субъекта в поле речи Другого. Это вызывает запоздалый протест (rapprochement), но он изначально безнадежен: положение ребенка перед лицом ожидания Других Лакан определяет выражением «жизнь или кошелек» (Ж. Лакан, 1960). Это ситуация вынужденного выбора: субъект либо откажется от удовлетворения своих сокровенных желаний (отдаст «кошелек») и тогда он сможет продолжить жизнь как член культурного общества, либо не отдаст «кошелька», но тогда он будет исторгнут из жизни и его желания все равно останутся неудовлетворенными (как, например, в случае детского аутизма3). Отдавая
1Инцест (лат. in — отрицание, eastiis — чистый) — сексуальные отношения между кровными родственниками (кровосмешение); степень запретности таких отношений определяется либо религиозным каноном, либо светским законом.
2Можно легко вспомнить о том, что условно-культурным обращением к человеку в нашей стране является обращение по отчеству и что русский эквивалент греческого слова «фаллос» слышен на каждом углу и написан на каждом заборе. Кроме того, в широко известном романе Ч. Айтматова «И дольше века длится день» мифический манкурт — человек, лишенный памяти предков, описывается как «забывший имя отца своего».
3Аутизм (от греч. autos — сам) — состояние, характеризующееся нарушением способности устанавливать отношения с людьми, крайней отгороженностью от внешнего мира с игнорированием раздражителей до тех пор, пока они
«кошелек», субъект отдается на милость Другого, а именно он вынужден принять тот смысл, который другие люди припишут его призывам ("например, плач у мальчика будет скорее приписан его «злобе», а у девочки — ее «испугу»). Только Другой своим ответом (речь господина) властен превратить призыв ребенка в осмысленный запрос (то есть означающее i, иначе — означающее господина). Покорствуя речи Другого, принимая чуждую интерпретацию своего запроса, ребенок в следующий раз уже выразит свой запрос в подсказанных словах (означающее 2), все более удаляясь от своего единого, единственно подлинного желания. Таким образом у человека появляются новые желания, подсказанные культурой, но в его Я навсегда залегает глубокая трещина, заставляющая его вечно метаться от означающего I к означающему 2 («Не угодно ли тебе этого?» — «Да, именно этого мне и хотелось!»). Такого окультуренного человека Ж. Лакан называет «кроссированным субъектом». Исходя из этого, по мере взросления мы все меньше знаем о том, что мы говорим и что мы хотим сказать другим людям. Речь же других людей, окружавших нас в детстве, навсегда входит в нашу психику и становится ее важнейшей, бессознательной частью.
Лакан заимствовал у Ф. Соссюра и впоследствии значительно изменил формулу знака, используемого в лингвистике, — отношение между означающим и означаемым, между материальным компонентом знака и компонентом, который только обозначен, выступает лишь как намек и может отсутствовать вообще. У Соссюра эта формула выглядела как S/s, где S — означающее, as — означаемое. Для Ж. Лакана эта формула соответствовала формуле вытеснения: черта, разделяющая две части знака, является выражением барьера вытеснения. Следовательно, означаемое уподобляется вытесненному, всегда отсутствующему, ускользающему от обычного сознания и выражаемому при помощи означающего, которое отражает структурированность языка. Таким образом, символическое объективно и представлено в формах языка, в означающем, которое главенствует над означаемым — психическими содержаниями субъекта, его опытом. Однако Лакан подчеркивал отсутствие постоянной, устойчивой связи означаемого с означающим, так что символическое в его концепции нельзя строго определить, равно как и найти его точный смысл.
не становятся болезненными, недостаточностью коммуникативного использования речи, буквальностью в употреблении слов, извращенным употреблением личных местоимений, однообразием спонтанной активности. Наблюдается, главным образом, при психических раесфойствах (шизофрении, истероидной психопатии), однако встречается и у здоровых людей п периоды жизни, когда логическое отступает на задний план.
Цепочки означающих, символическое, очерчивают жизнь человека и его судьбу. Субъект, Я есть не что иное, как система связей между означающими, система взаимодействий реального, воображаемого и символического. Все многообразие человеческих отношений укладывается Лаканом в изящный афоризм: «Означающее репрезентирует субъекта другому означающему». Смысл этой фразы в том, что человек в общении использует речь для того, чтобы дать понять другому, чем он является и чего хочет, а сделать это
Но субъект является пленником не только своего зеркального образа. Еще до своего рождения человек попадает под
1Онтогенез (от греч. он, род. падеж ontos — сущее, genesis — рождение, происшждение) — в психологии понимается как формирование основных структур и проявлений психики в течение жизненных циклов.
2Этот возраст совпадает с первой субфазой стадии сепарации-шщивп-Дуации.
3Здесь Ж. Лакан во многом опирается на сделанное 3. Фрейдом описание Того жуткого впечатления, которое подчас производит на человека вид его собстгзенного отражения в зеркале.
Влияние речевого поля других людей, которые как-то выражают свое отношение к его появлению на свет и чего-то ждут от него. Эта речь других людей (по лакановской терминологии — речь Другого) и формирует символическое субъекта. Исходя из этого символическое есть априорный социальный порядок, система языка и вообще любая семиотическая система.
Для маленького ребенка знакомство с миром и с речью Другого начинается с фрустрации первичного нарциссизма (то есть в невозможности поддержания адекватного внутриутробного единства с телом матери из-за неизбежных упущений самой заботливой матери). Ради чего мать время от времени покидает ребенка? По множеству причин, ребенку неясных, но, в общем, повинуясь правилам культурного мира, не позволяющих современной женщине постоянно держать ребенка рядом с телом. Разлуки с матерью представляются ребенку мучительством, капризом до тех пор, пока он не овладеет речью и не узнает об анатомической разнице полов.
Лакан последовательнее всех прочих психоаналитиков подчеркивал необычайную важность для человеческого бессознательного комплекса кастрации' и того отречения (Verleugmmg) или незнания (meconnaissance), которым люди с самого детства защищаются от факта: у Женщины, у всемогущей матери, нет фаллоса! Доводя эту идею до логического конца, Лакан указывает, в каком положении оказывается такая женщина и ее ребенок: «Если желание матери составляет фаллос, ребенок захочет стать фаллосом, чтобы удовлетворить это желание» (Ж. Лакан, 1958). Такое открытие дает наконец объяснение, чего же ради мать покидала ребенка: она покидала его в поисках недостающего ей фаллоса, который она могла получить только у фаллического отца. Овладение человеческой речью позволяет понять, что же именно говорила мать, оставляя ребенка: она называла Имя отца.
Итак, во всех межличностных контактах, для которых отношения между матерью и ребенком становятся первой моделью
1 В психоанализе комплекс, основанный на фантазме кастрации как ответе ребенка на загадку анатомического различия полов; это различие приписывается усечению фаллоса у девочки. Тесно связан с комплексом Эдипа (особенно в его функции нормирования и запрета) и поэтому структура этого комплекса различна для мальчика и для девочки. Мальчик боится кастрации как осуществления отцовской угрозы в ответ на свою сексуальную активность. Девочка же ощущает отсутствие фаллоса как несправедливость и склонна отрицать эту нехватку или стремиться к ее возмещению.
Специфический женский аспект комплекса кастрации — зависть к пенису (фаллосу); и еще 3. Фрейд указывал на то, какие символические последствия имеет этот комплекс для отношений женщины со своим будущим ребенком; «Она соскальзывает — благодаря символическому уравнению, можно сказать, — с фаллоса па ребенка» (3. Фрейд, 1933).
(в том числе и в отношениях между психотерапевтом и пациентом), фаллос навсегда остается символом, означающим желание, которое, по определению, никогда не может быть удовлетворено (П. В. Качалов, 1992). Лакан подчеркивает: то, что мы желаем — не сам объект, не Другой, а желание Другого, то есть мы желаем, чтобы нас желали. Поэтому в психоанализе Ж. Лакана «субъекта побуждают заново родиться, чтобы узнать, хочет ли он того, чего желает». Таким образом, Имя отца становится первым словом, возвещающим закон и символический порядок мира нашей патриархальной культуры. Мало того, Имя отца разрывает телесную инцестуозную1 связь ребенка со своей матерью и устанавливает символический принцип членства в человеческих сообществах2.
Но, помимо комплекса кастрации, еще одно открытие сваливается на человека по мере того, как он попадает в речевое поле Другого — открытие смертности всех живущих. Человек, который желает, чтобы его желали, неизбежно сталкивается с нарциссической травмой собственной нежелательности, что вынуждает его перекраивать себя по чужой мерке и, соперничая с друими, ожидать признания Другого. Эти переживания неизбежно ведут к зависти, злобе, агрессии и смертельной обиде на мир и на самого себя.
Отчуждение человека от своей подлинной сущности, начавшееся с идентификации с зеркальным двойником в стадии воображаемого, усугубляется в стадии символического по мере вхождения субъекта в поле речи Другого. Это вызывает запоздалый протест (rapprochement), но он изначально безнадежен: положение ребенка перед лицом ожидания Других Лакан определяет выражением «жизнь или кошелек» (Ж. Лакан, 1960). Это ситуация вынужденного выбора: субъект либо откажется от удовлетворения своих сокровенных желаний (отдаст «кошелек») и тогда он сможет продолжить жизнь как член культурного общества, либо не отдаст «кошелька», но тогда он будет исторгнут из жизни и его желания все равно останутся неудовлетворенными (как, например, в случае детского аутизма3). Отдавая
1Инцест (лат. in — отрицание, eastiis — чистый) — сексуальные отношения между кровными родственниками (кровосмешение); степень запретности таких отношений определяется либо религиозным каноном, либо светским законом.
2Можно легко вспомнить о том, что условно-культурным обращением к человеку в нашей стране является обращение по отчеству и что русский эквивалент греческого слова «фаллос» слышен на каждом углу и написан на каждом заборе. Кроме того, в широко известном романе Ч. Айтматова «И дольше века длится день» мифический манкурт — человек, лишенный памяти предков, описывается как «забывший имя отца своего».
3Аутизм (от греч. autos — сам) — состояние, характеризующееся нарушением способности устанавливать отношения с людьми, крайней отгороженностью от внешнего мира с игнорированием раздражителей до тех пор, пока они
«кошелек», субъект отдается на милость Другого, а именно он вынужден принять тот смысл, который другие люди припишут его призывам ("например, плач у мальчика будет скорее приписан его «злобе», а у девочки — ее «испугу»). Только Другой своим ответом (речь господина) властен превратить призыв ребенка в осмысленный запрос (то есть означающее i, иначе — означающее господина). Покорствуя речи Другого, принимая чуждую интерпретацию своего запроса, ребенок в следующий раз уже выразит свой запрос в подсказанных словах (означающее 2), все более удаляясь от своего единого, единственно подлинного желания. Таким образом у человека появляются новые желания, подсказанные культурой, но в его Я навсегда залегает глубокая трещина, заставляющая его вечно метаться от означающего I к означающему 2 («Не угодно ли тебе этого?» — «Да, именно этого мне и хотелось!»). Такого окультуренного человека Ж. Лакан называет «кроссированным субъектом». Исходя из этого, по мере взросления мы все меньше знаем о том, что мы говорим и что мы хотим сказать другим людям. Речь же других людей, окружавших нас в детстве, навсегда входит в нашу психику и становится ее важнейшей, бессознательной частью.
Лакан заимствовал у Ф. Соссюра и впоследствии значительно изменил формулу знака, используемого в лингвистике, — отношение между означающим и означаемым, между материальным компонентом знака и компонентом, который только обозначен, выступает лишь как намек и может отсутствовать вообще. У Соссюра эта формула выглядела как S/s, где S — означающее, as — означаемое. Для Ж. Лакана эта формула соответствовала формуле вытеснения: черта, разделяющая две части знака, является выражением барьера вытеснения. Следовательно, означаемое уподобляется вытесненному, всегда отсутствующему, ускользающему от обычного сознания и выражаемому при помощи означающего, которое отражает структурированность языка. Таким образом, символическое объективно и представлено в формах языка, в означающем, которое главенствует над означаемым — психическими содержаниями субъекта, его опытом. Однако Лакан подчеркивал отсутствие постоянной, устойчивой связи означаемого с означающим, так что символическое в его концепции нельзя строго определить, равно как и найти его точный смысл.
не становятся болезненными, недостаточностью коммуникативного использования речи, буквальностью в употреблении слов, извращенным употреблением личных местоимений, однообразием спонтанной активности. Наблюдается, главным образом, при психических раесфойствах (шизофрении, истероидной психопатии), однако встречается и у здоровых людей п периоды жизни, когда логическое отступает на задний план.
Цепочки означающих, символическое, очерчивают жизнь человека и его судьбу. Субъект, Я есть не что иное, как система связей между означающими, система взаимодействий реального, воображаемого и символического. Все многообразие человеческих отношений укладывается Лаканом в изящный афоризм: «Означающее репрезентирует субъекта другому означающему». Смысл этой фразы в том, что человек в общении использует речь для того, чтобы дать понять другому, чем он является и чего хочет, а сделать это
Гипноз Автор: Ахмедов Т.И.
